До первой крови фильм анализ
«До первой крови» — советский художественный фильм режиссёра Владимира Фокина, вышедший на киностудии им. Горького в 1989 году.
Сюжет[править | править код]
Кадр из фильма: «синие» запугивают девочку «зелёных». Наталья Громушкина в роли начальника «госпиталя»
В пионерский лагерь на берегу моря пришла военная игра «Зарница». Весь лагерь разделен на противоборствующие стороны: «синих» и «зелёных». Приз в этой игре — вечерняя прогулка на военно-морских катерах под прожекторами, с ракетами.
Командир небольшой разведгруппы «синих» поручает карту с расположением «синего» штаба пионеру 2-го отряда Саше Данилову, о котором весь лагерь говорит как о «стукаче» (весь отряд ночью сбежал к морю искупаться, а он якобы их выдал).
Разведчикам удалось захватить девочку из группы «зелёных» — начальника «госпиталя», которая знает расположение штаба противника. Ей связывают руки и требуют раскрыть информацию. Сначала ей угрожают раздеванием, затем начинают пытать, засунув лягушку под майку и доведя её до плача. Неожиданно прибывает большой отряд «зелёных», разведчики бросают пленную и спасаются бегством. Саша отстаёт от своей группы и попадает в плен к «зелёным», однако перед этим в самый последний момент он прячет карту в лесу.
В плену ему очерчивают перспективы: «сдать» карту и быть «расстрелянным», как ничего не сказавшим, или быть отпущенным нетронутым с подробным рассказом, как «сдавал». Но выбор ему сделать не пришлось. «Зелёные» пускаются на ухищрение: сообщают, что карту нашли и без его помощи, и с целыми погонами отпускают (по правилам один сорванный погон означает «ранение», два — «смерть» и выбывание из игры).
Саша возвращается к месту, где спрятал карту, успевает её вынуть, но тут замечает «хвост» из четырёх «зелёных», которые следили за ним от самого штаба. Гонка переходит из леса на крымский «серпантин», где Сашу подбирает автомобиль с парочкой отдыхающих (водитель Митя и его весёлая спутница). Преследователи тоже ловят машину. Начинается опасная погоня. На участке, где ведутся дорожные работы, четвёрка преследователей окружила автомобиль, но водитель Митя делает крутой вираж, уходит от погони и высаживает Сашу в поселке, где он звонит домой из переговорного пункта.
Несколькими минутами позже в этот же переговорный входит один из преследователей с аналогичным желанием связаться с родными. Во время телефонного разговора Саша срывает с него погоны, и преследователей остаётся трое.
Гонка перемещается на улочки поселка, а затем к скалам. Саше удаётся укрыться в небольшой пещере. Со стороны входа его начинают «выкуривать» дымом. Задыхаясь, он протискивается к противоположному выходу и оказывается на краю высокого обрыва. На тропинке сталкивается с преследователем, который пошёл в обход. Схватка происходит на узком уступе на высоте около двухсот метров. Ребята после некоторого препирательства решают не рисковать на опасной высоте, и Саша продолжает свой путь в одиночку, пока не сталкивается с двумя ребятами из десанта «синих», собранного из младшего отряда, чудом оставшихся «в живых». Они продолжают путь втроём до тех пор, пока один из малышей не попадает по неосторожности в руки к «зеленым».
Дальнейший путь Саша продолжает с малышом, который падает и разбивает коленку. Но идти они продолжают вместе. По дороге попадают на «кладбище», где ждут окончания игры «погибшие». Затем они добираются до места, где на карте обозначен их штаб. Здесь происходит кульминационный разговор Саши с командиром разведгруппы «синих», который собрался было «расстрелять» его за предательство. Изначально командир подсунул Саше фальшивую карту, специально оставил Сашу врагам в расчёте, что тот выдаст карту, а на месте «липового» штаба была устроена засада больших сил «синих». Увидев карту, командир осознал провал своего замысла.
Под внезапно начавшимся проливным дождем Саша с малышом уходят, оставляя командира разведгруппы в отчаянии в связи с невыполненным боевым заданием. В финальных кадрах капли дождя смывают краску с бумажных погон ребят. Игра окончена. «Саша, мы умираем?» — спрашивает малыш старшего товарища, на что тот отвечает: «Нет».
В фильме в аллегорической форме показаны атрибуты настоящей, «взрослой» войны: случаи военных преступлений, предательство, героизм, боевое братство.
В ролях[править | править код]
- Андрей Некрасов — Саша Данилов
- Павел Кулаков — командир
- Виктор Матин — малыш
- Константин Ефремов — малыш
- Алексей Крюков — группа командира
- Андрюша Петров — группа командира
- Эдгар Сентельяс — группа командира
- Борис Деревягин — группа преследователей
- Андрей Кашуба — группа преследователей
- Николай Крушевский — группа преследователей
- Арсен Маркарян — группа преследователей
- Наталья Громушкина — Света, «госпиталь»
- Ольга Жилкина — госпиталь
- Дарья Кожина — госпиталь
- Игорь Жигалкин — госпиталь
- Андрей Юренев — Митя, водитель «Жигулей»
- Алла Плоткина — спутница Мити, пассажирка «Жигулей»
- Марианна Писковец
- Владимир Курбатов — водитель «Волги»
- Николай Погодин — водитель грузовика
- Андрис Вайвадс — взорванный
Съёмочная группа[править | править код]
- Автор сценария: Григорий Остер
- Режиссёр-постановщик: Владимир Фокин
- Главный оператор: Александр Гарибян
- Художник-постановщик: Владимир Ярин
- Композитор: Геннадий Гладков
- Звукооператор: Владимир Приленский
Ссылки[править | править код]
- Until First Blood (англ.) на сайте Internet Movie Database
- «До первой крови» на сайте «Дети в кино»
- «До первой крови» на сайте «Энциклопедия отечественного кино»
Источник
Вышел сборник статей с научно-практической конференции, которая проводилась на фестивале «Детское кино — детям» (с. Медное Тверской области, 2015 год). Публикую текст своего доклада «Кино как средство слома социокультурного кода в эпоху Перестройки на примере фильма «До первой крови» по сценарию Г. Остера».
Григорий Бенционович Остер (род. в 1947 г.) – невероятно широко известный и плодовитый детский писатель, начавший творческую деятельность еще в середине 1970-х гг., совокупный тираж книг которого давно перевалил за миллион экземпляров. Ранее, исследуя сочинения Г. Остера [Козлова 2014], я сделала попытку доказать, что его творчество, определяемое специалистами как постмодернистское, направлено на разрушение традиционных норм и вертикали детско-родительских отношений, которые, в свою очередь, являются базовыми для государства в эпоху модерна.
Вот как характеризует творчество Г. Остера специалист по современной русской литературе, профессор Помона-колледжа (Калифорния, США) Лариса Рудова [2008]: «В сущности, можно сказать, что сочинения Григория Остера есть не только симптом состояния культуры и общества, пережившего тяжелейший слом, но и один из инструментов этого слома. Причем инструмент этот был вложен автором в руки самого мощного и важного члена общества – ребенка».
В предлагаемой работе осуществляется попытка проанализировать сценарий к кинофильму «До первой крови» (реж. В. Фокин, комп. Г. Гладков, СССР, 1989 г., 87 мин.) за авторством Г. Остера, который выбивается из ряда его произведений по своей форме, но в то же время остается характерным по своей сути и духу. Этот детский фильм, на наш взгляд, является постмодернистским, в основе которого лежит перевернутый сценарий фильма «Бой под Соколом» (реж. А. Разумный, ав. сц. С. Михалков, комп. З. Фельдман, СССР, 1942 г., 51 мин.). Целью и смыслом этого перевертыша является уничтожение тех ценностей, которые сознательно и целенаправленно формировались у подрастающего поколения в советское время, что в конечном итоге и породило такой феномен, как Советский Человек: готовность защищать Родину, уважение к личности, товарищество и многое другое.
Таб. 11. Построение нравственно-этической картины мира в фильмах
«До первой крови» и «Бой под Соколом» (сравнительный анализ).
«До первой крови» | «Бой под Соколом» |
1. Военная игра. | 1. Военная игра. |
2. Мирная жизнь. | 2. Мирная жизнь. |
3. Объявление «войны» в начале фильма. | 3. Объявление войны в конце фильма. |
4. После объявления «войны» дети заняты тем, что воюют между собой. | 4. После объявления войны бросают игру, идут работать все вместе, помогать взрослым. |
5. В лагере нет ни одного взрослого, нет примеров взрослого поведения, не на кого равняться. | 5. Первая сцена фильма – это военные, которые мирно собирают цветы и грибы в лесу. |
6. Главный герой, разведчик Сашка (А. Некрасов), вводится как отрицательный – ему не доверяют ребята, поскольку известно, что он «стукач». | 6. Разведчик Женька (Н. Леонов) – смелый, веселый, не побоялся переодеться девочкой, чтобы попасть во вражеский штаб. |
7. Как таковой отрицательный герой отсутствует. Отрицательными чертами в той или иной степени обладают все или почти все дети. | 7. Отрицательный герой – Сережа, который самодемобилизовался, чтобы сходить на именины к девочке из стана врага. |
8. Отношение к девочкам грубое, на грани применения насилия (срывая погоны, мальчики вдвоем повалили девочку на землю). Используются запрещенные приемы (допрашивая девочку, мальчики засовывают ей под футболку лягушку, что выглядит, как пытка). | 8. Отношение к девочкам трепетное, уважительное, товарищеское. |
9. Санитарки заняты формальным делом пришивания погон раненым. | 9. Санитарки с носилками выносят раненых с поля боя. |
10. Доверие. Даже в экстремальной ситуации, под страхом смерти мальчишки из разных команд друг другу не доверяют и прямо говорят об этом. | 10. Именинница Вера, видя незнакомую девочку с подарком от подруги, говорит: «Подруга моей подруги – моя подруга». |
11. Атмосфера в команде характеризуется напряженностью, безэмоциональностью. | 11. Дети в команде шутят, смеются, они объединены общим делом. |
12. Карта, которую доверяют разведчику, – ложная. | 12. Карта у разведчика настоящая. |
13. Командир (П. Кулаков) деспотичен, готов уничтожить (сорвать погоны) за малейшее неповиновение, использует методы психологического давления. | 13. Образ командира (В. Бойко) уважительный, строгий, справедливый. |
14. Нормы и принципы ведения войны: блеф, применение пыток, «выкуривание» из пещеры, допрос в темноте с применением яркого света в глаза, эпизод с лягушкой. | 14. Попав в плен, два солдата сидят в чулане. |
15. Понимание войны (игры в войну) как «взаимного поедания». | 15. Понимание войны (игры в войну) как защиты Родины. |
В фильме Г. Остера важно то, как автор интерпретирует главное действо – детскую военизированную игру «Зарница». По форме перед нами детский пионерский лагерь на берегу Черного моря. Но в завязке сюжета, практически в самом начале фильма, игра «Зарница» начинается с ситуации, которая в армии квалифицируется как военная тревога, и мирный сон детей прерывается криком: «Война!..» Далее авторы фильма все более и более запутывают ситуацию и на уровне диалогов, и на уровне музыкального сопровождения, и на уровне эмоционального накала. Зрителя уже не покидает чувство, что это действительно не игра, а война…
Диалог № 1
«– Не веришь?
– Почему?
– Потому что игра!»
Диалог №2
(Эпизод на обрыве скалы, где мальчики
из разных команд борются друг с другом, рискую сорваться в пропасть.
Хронометраж: 00:51:15—00:52:52)
«– Честное слово, не трону!
– Тут честное слово не считается. Это же война.
– Мы что же, не можем договориться? Я же тебя знаю, ты из 2-го отряда! Помнишь? Мы с тобой в теннис играли!
– Это не считается. Теперь… не считается».
В конце фильма происходит нечто, выходящее за рамки даже современного кинематографа с его сценами жестокости и насилия (и это в 1989 году!). Когда команды идут в наступление, откуда ни возьмись, появляются настоящие выстрелы – их видно и слышно… И нечто совершенно невероятное: бегущего мальчика взрывом разрывает на части (хронометраж: 01:12:00—01:12:45). Натуралистичность этой «картинки» запредельна. Зритель видит настоящую войну…
Интересны интерпретации автором таких понятий, как трусость и предательство. В одном из эпизодов главный герой рассуждает о трусости с младшими товарищами, в частности, может ли трус совершить подвиг.
Диалог № 3
«– Разозлится – сможет.
– А разве злые подвиги совершают?
– Нет. Но вообще-то рассердиться надо, чтобы в атаку или под танк с гранатой. Ну, вроде как обидеться на врагов.
– Да нет, трус не так злится. Это разное. Да и вообще, война теперь другая будет – без подвигов» (здесь и далее курсив мой. – Е.К.).
Снова происходит смешение понятий – «злой» и «разозлиться». Еще в русских сказках рассказывается о том, как под личиной добра часто совершается зло, и, наоборот, добрый персонаж может впасть в праведный гнев и разрубить на части врага.
«Предсказание» о войне без подвигов… Подвиги всегда совершаются во имя чего-то: во имя Родины, во имя Идеи, во имя Добра… Это странное высказывание автор вкладывает в уста персонажа-ребенка, оно адресовано зрителю-ребенку. Какую мысль внушают ему эти слова? Напоминаем, что Перестройка в самом разгаре, через два года состоится крушение СССР…
В связи с этим интересен рассказ о предательстве руководства, в котором, видимо, скрыта аллюзия на аналогичный эпизод времен Великой Отечественной войны, вошедший в историю как Евпаторийский десант1. В постсоветской интерпретации он проходит именно как предательство высшего руководства, и в фильме пересказан вполне точно.
Диалог № 4
«– Сидим… Все убежали…
– Убили их… всех…
– Мы десант были. На лодках нас сюда.
– Сами уплыли, а нам приказ…
– Кричать…
– … “ура-а”…
– … громко.
– Мы смотрим: никого нет.
– Мы кричали…
– … долго…
– И вдруг они, сверху, зеленые. Все старшие, большие!
– Нечестно… нам до плеч не достать… до погон их…»
В фильме множество намеков и аллюзий на явления позднесоветской действительности: особая роль интеллигентов-диссидентов, участие иностранных спецслужб в деле натравливания разных частей советского общества друг на друга. Кроме того, в иносказательной форме делается попытка реабилитировать интеллигенцию за предательство советских идеалов. С помощью различных выразительных средств создается особая атмосфера ненависти, разделения, жестокости, животного страха, борьбы за выживание. Можно сказать, что авторы сконструировали то состояние общества, которое впоследствии было проявлено в реальности при распаде Советского Союза.
Как видно из вышесказанного, в фильме «До первой крови» затрагиваются важнейшие ценностные установки советского зрителя. Они сознательно переворачиваются с ног на голову, подготавливая зрителя к атаке на эти ценности, внушая мысль о том, что в будущей войне за идеалы подвигу не место. Коллективизм «Боя под Соколом» оборачивается в фильме Остера тоталитаризмом, в котором люди всего лишь винтики системы. Отрицательный персонаж в «Бое под Соколом», который «самодемобилизовался» ради именинного пирога, оборачивается в главного героя, которому товарищи не доверяют, поскольку знают, что тот предатель. Базовое для советских граждан, воспитанных в том числе на фильме «Бой под Соколом», доверие оборачивается абсолютным недоверием, которое не испаряется под страхом сорваться вниз со скалы…
Такие действия хорошо вписываются в парадигму информационно-психологической войны, главная цель которой, по утверждению А. Кудиновой [2012],
«… сломить способность противника к сопротивлению… Прежде чем развязать боевые действия на информационно-психологическом направлении, враг достаточно долго изучает, в чем вы слабы, а в чем сильны. И только после этого начинает наносить удары – причем как в “точки слабости”, так и в “точки силы…”
… Психологический портрет русских, составленный немцами до начала Великой Отечественной войны, был ошибочным. В ходе войны немецкие генералы и фельдмаршалы с нарастающей тревогой отмечали, что русские оказались “первым серьезным противником”. Проявляя “баснословное упрямство” и “неслыханное упорство”, они сопротивлялись “усиленно и отчаянно”… Срыв блицкрига потребовал от немцев попытаться понять, в чем корень неучтенного ими фактора – беспримерного героизма русских…
В середине девяностых в России были впервые опубликованы два документа, содержащих очень важную информацию — секретные доклады 1942 и 1943 гг., подготовленные Имперской службой безопасности нацистской Германии для высшего руководства. Доклады эти посвящены представлениям немецкого населения о советском человеке. Точнее, трансформации сформированных немецкой пропагандой представлений после реального соприкосновения с противником. В докладе 1942 года указано … “Большевизм вселил в большую часть русского населения непреклонное упорство… Такого организованного проявления упорства никогда не встречалось в Первую мировую войну… За боевой мощью врага… стоят такие качества, как своеобразная любовь к Отечеству, своего рода мужество и товарищество…”
В послевоенный период враг учел ошибки и понял, что надо наносить сосредоточенные удары по самым разным “точкам” нашей силы».
Характерно, что когда в 1989 г., в эпоху гласности, об этом заявил в интервью известный советский режиссер И. Хейфиц (до того – любимец нашей либеральной интеллигенции), интервью попросту нигде не было напечатано (оно вышло в свет в 2005 г., когда режиссёра уже не было в живых). Хейфиц сказал: «Когда перед твоими глазами прошла жизнь огромной страны, невольно чувствуешь себя этаким Гулливером в стране великанов. А теперь я ощущаю себя в стране лилипутов. Была великая национальная идея. Теперь ее нет. Великаны вымерли, остались лилипуты…» [Басина, Кравчук 2005]
Смеем предположить, что к началу Перестройки «точки силы» и «точки слабости» в сознании русских людей были найдены. Иначе как объяснить падение СССР?..
Кинематограф как сегодня, так и тогда играл огромное воспитательное значение. Начиная с 1960-х годов, можно проследить, как фильмы постепенно разворачивали сознание людей, буквально по миллиметру. К концу 1980-х с помощью кино был создан образ государства, граждан государства, советской действительности абсолютно депрессивный, удушающий, безнадежный, безблагостный. И, думается, советские люди уверовали в этот образ…
Позволим себе привести примеры фильмов конца 1980-х гг., которые несут в себе разрушительные смыслы:
● «Я сюда больше никогда не вернусь (Люба)» (реж. Р. Быков, 1990 г., 10 мин.): пьянство, асоциальный образ жизни, безнадежность;
● «Палач» (реж. В. Сергеев, 1990 г., 166 мин.): изнасилования, убийства;
● «Город Зеро» (реж. К. Шахназаров, 1988 г., 103 мин.): предсказание распада СССР, фальсификация истории;
● «Авария – дочь мента» (реж. М. Туманишвили, 1989 г., 99 мин.): рок-тусовка, изнасилования;
● «Интердевочка» (реж. П. Тодоровский, СССР—Швеция, 1989 г., 151 мин.): проституция;
● «Прогулка по эшафоту» (реж. И. Фридбергас, 1991 г., 123 мин.): прообраз глобального обезличенного человечества;
● «Сто дней до приказа» (реж. Х. Эркенов, 1990 г., 71 мин.): дедовщина;
● «Дрянь» (реж. А. Иванов, 1990 г., 92 мин.): наркотики.
Исходя из всего вышесказанного, можно сделать следующие выводы:
1. Памятуя о том, что игра – это важнейший вид деятельности ребенка, в которой он «примеряет» на себя взрослые роли, в военизированной игре по Остеру нет положительных примеров – только отрицательные. Чему может научить ребёнка такая «игра»?
2. Фильм «До первой крови» можно назвать постмодернистским, поскольку за основу взято и перевернуто аналогичное произведение советской эпохи, когда воспевались высокие идеалы и обществу прививались высшие смыслы: коллективизм, долг, самопожертвование, товарищество, верность, готовность защищать Родину. Фильм «До первой крови» – фильм-перевертыш, не только не несущий педагогической ценности, но еще и внедряющий не свойственные советскому обществу животный страх, индивидуализм, чувство оставленности старшими, агрессию всех против всех, недоверие, предательство.
3. Фильм является средством информационно-психологической войны. Перевернуты все советские гуманистические представления о человеке и отношениях в обществе. Герои фильма «играют» в игру, цель которой – выжить любой ценой, даже ценой расчеловечивания (в фильме показаны нечеловеческие, животные реакции людей).
4. Победа в Холодной войне с Советским Союзом была осуществлена в том числе и потому, что были верно скорректированы «точки силы» и «точки слабости» советского человека, по которым осуществлялся удар сверхмощной силы из одного из самых эффективных орудий неклассической войны – кинематографа.
Эпизод, о котором стоит упомянуть отдельно, не списан с «Боя под Соколом». Это перевернутый метафизический, сакральный для русского, да и советского человека образ Берега – той стороны, где обитают души павших воинов. Во время выполнения задания главному герою встречается место, берег моря, где в застывшем состоянии, вроде бы живые, но при этом как бы застывшие на месте, находятся «убитые» (без погон) солдаты. Этот образ отсылает нас к знаменитому стихотворению А. Твардовского.
… И только здесь, в особый этот миг,
Исполненный величья и печали,
Мы отделялись навсегда от них:
Нас эти залпы с ними разлучали.
Внушала нам стволов ревущих сталь,
Что нам уже не числиться в потерях.
И, кроясь дымкой, он уходит вдаль,
Заполненный товарищами берег…
(«В тот день, когда окончилась война…», 1948 г.)
Берег Остера – место атомизированного, разобщенного, отработанного человеческого материала, никак не связанного с миром живых: ни эмоционально, ни идейно. Берег же Твардовского – это общность мертвых, особым образом связанная с общностью живых. Это поэтическое воплощение евангельской формулы
«смертию смерть поправ». У Твардовского живых и мертвых связывает священная жертва во имя Жизни. У Остера отдельные индивидуумы, обуреваемые животным страхом смерти, пытаются выжить любой ценой. У Остера расчеловеченные, низведенные до животного уровня люди, не имеют связи с миром мертвых. Для победивших в борьбе за жизнь в фильме «До первой крови» мертвые являются не более, чем фактом окружающей действительности, что также свидетельствует о попытке автора сконструировать образ человека-животного, для которого не существует священных могил. Но ведь известно, что человек – это единственное живое существо, осознающее свою смертность. Поэтому той чертой, которая отделяет человека от животного, стало в доисторические времена захоронение умерших.
В довершение к социально-культурному портрету «постперестроечного» человека, принадлежащего перу Г. Остера, в фильме «До первой крови» мы видим портрет метафизический, точнее, портрет, лишенный метафизики.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Басина Н., Кравчук З. Последний автобус Иосифа Хейфица: неопубликованные пророчества великого режиссёра // Российская газета. – 2005. – 16 декабря. – № 3953. [Электронный документ] – Режим доступа: https://www.rg.ru/2005/12/16/heifitz.html
Козлова Е. Григорий Остер: от котенка по имени Гав до каннибализма и инцеста [17.11.2014 г.] [Электронный документ] – Режим доступа: https://www.proverenomamoy.ru/post-formats/grigorij-oster-ot-kotenka-po-imeni-gav-do-kannibalizma-i-intsesta/
Кудинова А. Зло есть добро, добро есть зло // Суть времени. – 2012. – 12 декабря. – № 8. [Электронный документ] – Режим доступа: https://gazeta.eot.su/article/zlo-est-dobro-dobro-est-zlo
Рудова Л. Остер: от вредных советов до президентского сайта // Неприкосновенный запас. – 2008. – № 2(58). [Электронный документ] – Режим доступа: https://magazines.russ.ru/nz/2008/2/ru16.html
1 Евпаторийский десант – тактический морской десант Красной армии, высаженный 05.01. HYPERLINK «https://ru.wikipedia.org/wiki/1942» o «1942» 1942 г. в Евпатории с целью отвлечения вражеских сил от осаждённого Севастополя и с Керченского полуострова, закончившийся гибелью десанта. Евпаторийский десант состоял из усиленного батальона морской пехоты (700 военнослужащих под командованием капитана Г. К. Бузинова). Десантники захватили причалы и овладели южной частью города. Бои в городе шли за каждый дом и продолжались в течение трёх дней. Из 700 десантников осталось в живых меньше сотни. Завершив ликвидацию десанта, немцы расстреляли на Красной Горке в Евпатории 12 640 стариков, женщин, детей и раненых советских моряков.Ряд исследователей (например, А. Широкорад, В. Гончаров) усматривают причины неудач действий советских войск и флота в Крыму в этот период в явно ненормальной ситуации, когда весь Черноморский флот передавался в оперативное подчинение командующему Кавказским фронтом. Армейское командование требовало помощи сухопутным войскам (в том числе и путем высадки десантов), не отдавая себе отчёта в реальности выполнения поставленных задач. Флотское командование, в свою очередь, боялось выносить вопрос на уровень Верховного Главнокомандования и шло на высадку заведомо обречённых десантов (также, например, Судакский десант 16-27.01.1942 г., Керченско-Феодосийская десантная операция 26.12.1941 г.—20.05.1942 г.). (Прим. сост.)
Козлова Е.В. Кино как средство слома
социокультурного кода в эпоху Перестройки на примере фильма «До первой
крови» по сценарию Г. Остера // Детское кино — детям: материалы
Всероссийской практической конференции (с международным участием)
Шестого Всероссийского детско-юношеского кинофестиваля / сост. В.В.
Солдатов, предисл. О.А. Баранова. — Тверь: Твер. гос. ун-т, 2015. — с.
76-85.
Источник